Николае Мисаил: Сегодня у прессы столько свободы, сколько она на себя берет

Интервью с членом первого демократически избранного парламента, подписавшим Декларацию независимости, Николае Мисаилом 

МОЛДПРЕС: Господин Мисаил, мы знаем, что почти никто из депутатов первого парламента не включил в свои предвыборные программы цель независимости Республики Молдова. Каким вы видите начало деятельности этого законодательного форума 17 апреля 1990 года?

Николае Мисаил: Я не совсем согласен, потому что даже в ходе предвыборной кампании в платформах некоторых кандидатов в депутаты были предложения о суверенитете и независимости. Осенью 1989 года до февраля 1990 года, когда проходили выборы, в газете "Moldova Socialistă" я был в группе журналистов, которые редактировали предвыборные программы (мы называли их платформами) кандидатов, так что содержание большинства из того, что публиковалось, было известно. Сейчас я точно не помню, кто решился внести эту цель в содержание платформы, в том числе показательно, но таких было несколько (кажется, я встречал это у Георге Гимпу, Василе Недельчука, возможно, у других). Газета "Moldova Socialistă" в то время все еще была официальным изданием КПМ, Верховного Совета и Совета министров, а представители ЦК КПМ без устали тщательно следили за нами. Эпоха гласности спасла нас, потому что мы позволили в 60 строк газетной колонки поместить более смелые идеи. В остальном и моя программа также включала пункт, в котором содержалась эта идея, наряду с предложением об интеграции: «Экономический и политический суверенитет Молдовы - неизбежное условие свободы коренной нации. Гарантия права на национально-культурное развитие всех жителей. НЕТ! - новым попыткам территориальной раздробленности Молдовы».

Позже, мне посчастливилось быть включенным в одну из групп по подготовке первого заседания, меня охватила эта идея, уже под видом независимости, благодаря моим коллегам по группе Георге Эфросу и особенно Андрею Вартику. Они оба выступали за кардинальные реформы, свободу мнений, рыночную экономику, экономическую независимость от центра, в отличие от Ларисы Покотиловой, которая хвалила и отстаивала плановую экономику и сохранение СССР. Я стал приверженцем независимости уже во время «страданий при принятии» Декларации о поддержке независимости Литвы. Так что принятие Декларации о суверенитете от 23 июня 1990 года, хотя я был счастлив проголосовать за нее, не вызвало у меня особого восторга. А в день голосования за Декларацию независимости все было совсем иначе.

МОЛДПРЕС: Как на первом этапе был возможен союз депутатов Народного фронта с аграриями?

Н.М.: Давайте скажем дипломатичнее. В начале 90-х годов члены клуба "Viața Satului" не говорили, что все они были настоящими аграриями, в смысле, в каком они были после 1998 года. Некоторые председатели колхозов были даже членами Клуба демократов (Владимир Агаки, например). И давайте учитывать еще один момент: вместе с депутатами, поддерживаемыми Народным фронтом или сочувствовавшими его платформе (не все из них были фронтистами), они составили национальную партию в противовес интерфронтистам и некоторым номенклатурщикам КПМ. Если мы подтверждаем отношение, симпатии к событиям, которые предвосхитили первые два года деятельности того законодательного форума - XIII сессии Верховного Совета, провозгласившего государственным румынский язык и восстановившей латинскую графику; размах и искренний энтузиазм движения национального возрождения, Великого национального собрания 27 августа 1989 г. и т. д. - все это было не чуждо многим из них и не могло не повлиять в той или иной степени на национальное сознание выходцев из «Viața Satului». Вот как я объясняю это - что мы не можем говорить об альянсе (?!). Ведь члены клуба «Viața Satului» были противниками Народного фронта, а не национально-освободительного движения. И в этой связи - поскольку речь идет об альянсах - я бы оперировал краткой статистикой, особенно с учетом внимания бывших политиков из АЕИ-1, АЕИ-2 и других менее удачных альянсов, которые были после 2009 года. С начала работы парламента независимости - мне нравится его так называть - и перед голосованием за флаг триколор, государственный герб, Декларацию о поддержке независимости Литвы, политическая «картина» 371 депутата (некоторые оперируют цифрой 374) была следующей: 315 членов КПСС; 70 высокопоставленных партийных чиновников (первые секретари, вторые секретари ЦК КПМ, председатели районных исполнительных органов, секретари или руководители руководства ЦК КПМ); 80 председателей колхозов и совхозов или агропромышленных единиц внушительного уровня (межхозяйственные объединения по выращиванию КРС и т. д., которых общество, не без помощи некоторых депутатов первого парламента, окрестило аграриями). Кроме того, более 40 депутатов из Приднестровского региона, территориально не идеологически (кстати, после Декларации о суверенитете большинство покинуло законодательный форум и провело съезды по созданию ПМР); только 56 беспартийных депутатов, в том числе шесть священников. Повод задуматься для «политиков» после 2009-2010 годов об этом социально-идеологическом разнообразии и единицах действия до 1993 года.

МОЛДПРЕС: Что стало настоящей причиной раскола большинства после провозглашения независимости - радикальный унионизм Народного фронта или интересы аграриев сохранить «колхозный порядок»?

Н.М.: Да, одной из причин можно считать радикальный унионизм Народного фронта против интересов аграриев по сохранению «колхозного порядка». Кроме того, многие наши коллеги жалуются, что одним из аргументов было противоречие, возникшее в результате дебатов по Земельному кодексу. Лично я склонен полагать, что более глубокой причиной было скрытое противостояние между Петром Лучинским (вместе с его сторонниками из числа бывших партийных номенклатурщиков и значительной частью - я уже могу принять ваш термин! - аграриев) и Мирчей Снегуром и его сторонниками. Этим я объясняю эфемерную победу в одном законодательном форуме Аграрно-демократической партии. Законодательный форум, в котором начались первые предательства: отмена гимна "Deșteaptă-te, române" («Проснись, румын!»), уступки в отношении функционирования румынского языка в государственных учреждениях и т. д.

МОЛДПРЕС: Считаете ли вы, что кровавого конфликта в восточных районах Молдовы можно было избежать, или мы были вовлечены в хорошо разработанный сценарий бывшей метрополии?

Н.М.: Есть голоса, которых, думаю, можно было избежать, я не разделяю этого мнения, я даже считаю его неправильным. Мы действительно были вовлечены в кровавый конфликт, можно сказать, в войну по кремлевскому сценарию. Как и автономии, и сепаратистская «республика». Кто думает иначе, должен изучить серию публикаций, таких как воспоминания Лукьянова, Руцкого, Рогозина, ряда офицеров, участвовавших в конфликте на Днестре или в «защите» Гагаузской Советской Социалистической Республики/ Гагаузской Республики. А самопровозглашенный режим, установленный в районах на левом берегу Днестра и в Бендерах, до сих пор поддерживается Москвой и довольно кровавый. У меня была возможность пообщаться с простыми людьми, не принимавшими непосредственного участия в боевых действиях во время конфликта. Они до сих пор боятся говорить о тех временах, они говорят только половину правды, но даже в этом случае, как бы жестоко и кроваво ни было, нет места для сомнений.

МОЛДПРЕС: Как у главного редактора газеты "Sfatul Țării", была ли у вас свобода слова, которая тогда была провозглашена с высоких трибун?

Н.М.: Вы затронули одну из самых чувствительных струн… Да, у меня была свобода слова, но никто с высоких трибун мне ее не предлагал, кроме, может быть, моего назначения главным редактором ежедневной парламентской газеты "Sfatul Țării". Наоборот, очень скоро мне лично пришлось столкнуться с многими упреками, очень немногими обоснованными, но особенно с ситуациями политического и морального давления и, в конечном итоге, со своего рода финансовой цензурой. Но только несколько лет спустя пришло удовлетворение, что "Sfatul Țării" был первым и единственным примером того, что орган такого высокого законодательного учреждения может быть настоящей свободной прессой. Спустя годы, даже сегодня, многие знают меня как главного редактора "Sfatul Țării", а не как депутата первого демократического парламента. Но я не беру на себя слишком много заслуг (я также сделал достаточно ошибок), мне удалось собрать здоровую команду и дать членам команды возможность свободно думать и писать. Верно, что многие - и самые лучшие! - из них не пришли из редакций ряда изданий, в которых они знали о цензуре. Михай Фусу был актером, который научился писать, Анатол Урекяну - сейчас дипломат, а до "Sfatul Țării" был больше художником, чем журналистом. Юлиан Мунтяну занимался философией на Кубе, прежде чем стать политическим обозревателем в парламентской ежедневной газете. Фидель Галайко не был заражен стилем советской прессы. На страницах газеты Юрие Лянкэ, Штефан Горда, Юрие Реницэ тематическими статьями проложили себе путь в дипломатию. И я далеко не всех назвал … У меня также остались прекрасные воспоминания о литературном и культурном приложении, где редактором был Еуджен Лунгу, с которым сотрудничали Григоре Киперь, Виорика Мешинэ и другие. Еще одним достижением стала оцифровка процесса редактирования газет, что позволило нам добиться оперативности. До этого редакционные материалы проходили путь набора в печать, для этого требовалось «закрыть» номер следующего дня около 12 часов дня. Оцифровка позволила нам размещать последние новости около 20.00, иногда в 21.00, то есть поздно вечером, чтобы на следующий день читатель мог получить их свежими. Помню один случай: министр внутренних дел Константин Анточ выступал с трибуны парламента с докладом о текущей ситуации вокруг конфликта на Днестре. В одном месте доклада встал депутат и упрекнул его: «Министр, а как вас проинформировали ваши подчиненные? Посмотрите, что пишет "Sfatul Țării", вы отстали!» Речь шла о более свежих данных, которые мои коллеги принесли накануне вечером... Ведь репортеры Фидель Галайко и Михай Кэлин практически каждый день были в гуще событий конфликта, держа читателя в курсе ситуации с войной на Днестре. 

МОЛДПРЕС: Сегодня у прессы больше свободы, чем 30 лет назад?

Н.М.: У прессы столько свободы, сколько она берет на себя… Наша сегодняшняя пресса оставляет желать лучшего. Помимо того, что она стала копипастом - бесчисленное множество агентств, сайтов, чьи каналы содержат практически одни и те же новости - есть также много фейковых новостей, большинство медиа-источников продаются партиям, подчиняющимся властям. Слишком мало людей, которых можно назвать свободной прессой. Лично я назвал бы таковыми редакции "Ziarul de Garda", "Gazeta de Chiinău", среди региональных - "Observatorul de Nord", "Cuvântul"… Чего не могу сказать о TVM. У нас есть несколько центральных столпов вещания - TVR Moldova, Radio Chisinau, но зона вещания ограничена. Кстати, в начале 1990-х министр связи Тимофей Андрус сумел привести TVR в Кишинэу, покрыв более 95% территории страны. Помимо всего, если мы добавим низкий уровень профессионализма и отсутствие вдохновения у большинства молодых журналистов, а также незнание грамматики и стилистики (как сильно мы скучаем по Валентину Мындыкану!), Аудиовизуальный совет, послушный властям плюс российская пропаганда на многих телеканалах и некоторых информационных агентствах, а также в публикациях («Комсомольская правда в Молдове», «Аргументы и факты»), мы получаем совершенно удручающую картину. Слабая надежда - это пробуждение электората и, косвенно, коренного населения от сна советской ностальгии, но нашим людям, оставшимся в стране, трудно проснуться… В любом случае, состояние нашей прессы заслуживает гораздо более широкого обсуждения. 

МОЛДПРЕС: И все же, г-н Мисаил, какими достижениями первого парламента вы больше всего гордитесь и о чем сожалеете, что не сделали?

Н.М.: Лично меня больше всего порадовало - и я этим больше всего горжусь - голосование с третьей попытки за Декларацию о поддержке независимости Литвы. И, конечно же, голосование за Декларацию независимости Республики Молдова и гимн "Deșteaptă-te, române". А также ряд законов, решений, которые привели Республику Молдова и сделали ее известной на европейском пространстве, в ООН. О чем жалею? То, что ни на одном, ни на другом берегу Прута не удалось исключить Иона Илиеску из уравнения объединения. Здесь есть что сказать, это не укладывается в 2-3-страничное интервью. Скорее, в книгу воспоминаний…

МОЛДПРЕС: Спасибо за предоставленную нам любезность! Заранее поздравляем вас с тремя десятилетиями независимости.

Н.М.: Я вас тоже поздравляю и желаю вам мужества в отражении самых острых проблем общества.